До последнего вздоха. Касанием длинных ресниц.
Телефонным молчанием. Нервы запутаны в клочья...
В бесконечном пространстве движения, звуков и лиц
Выдыхаться из сил, добираясь попутками к ночи.
Наугад. Наобум. Тормозя незнакомые сны.
Не зачтенные в ведомость дни машинально пакуя.
Убегать от себя до какой-нибудь пятой весны.
Это слабость? Быть может. Иначе пока не могу я.
Я иду через брод, увязая по пояс в любви,
По слепому наитию, веру не пряча в ладошке,
По сплошной темноте, словно это проснулось в крови
Первобытное зрение дикой гуляющей кошки.
Я иду на тепло. Огибая открытый огонь.
Помня каждый ожог на взлохмаченной шерсти и коже.
И одна лишь на свете родная до боли ладонь
Одомашнить, как прежде, меня, непокорную, сможет.
Я опять обожгусь. И опять непременно прощу.
Снова клятву приму и сама ее тотчас нарушу.
Но, свернувшись у ног, я к тебе никого не пущу,
Проникая, как воздух, в сознание, в легкие, в душу...
Словно вирус, вольюсь незаметно в горячую кровь.
По артериям. К сердцу. Сквозь наскоро вскрытые вены.
Через створки души. Разбирая на нити любовь
И вплетая ее, словно ленту, в уставшие гены...
Я пойду, словно тень, по истаявшим к сроку следам,
Как по считанным крохам блокадного черного хлеба.
Я. Тебя. Никому. Никогда. Ни за что. Не отдам.
Разве только что... ты не попросишь об этом у неба...